Вечерние женские туфли на танкетке купить тут
bashmag.ru
Большинство пространственных комбинаций тяготеет к архитектуре и дизайну. Ш. Веверки строит стеклянный павильон; ГХ. Бруммак делает «Дворцовую палатку» — тент, укрывающий абстрактные скульптурные формы. Характерно, что в упоминавшейся выставке «Документа» имелся большой раздел архитектурных проектов, представленных такими известными мастерами, как Ч. Мур, А. Росси, А. Мендини, X. Холяйн.«Немалые разделы в современных экспозициях занимают и работы художников видеоарта. Нередко видеосистемы закрепляются в структуре инсталляций. «Ниагарский водопад» Ш. Кубота состоит из 19 мониторов, вставленных в большую коробку с элементами раскрашенной абстрактной скульптуры. «Горы» из телевизионной аппаратуры создает и пионер этого направления Нам Джан Пейк. Некоторые утверждают, что подобные произведения — самые актуальные в эстетике «нового модерна».
Художники по-прежнему стремятся использовать передовые технологии. Однако теперь интерес к технике и «готовому продукту» рассматривается не как социальная утопия, а всего лишь как определенный инструмент пересоздания среды, как некая визуальная пластика, свободно сочетающаяся с информационными репродуцирующими системами (фотографика, кино, видео) и осветительной арматурой.
Художник — уже не «рассказчик» историй, пусть и зашифрованных, как в трансавангарде. Для нового искусства характерна нулевая степень «текстовое» объектов: это искусство соответствует «постструктуралистской» стадии в развитии философского и лингвистического мышления, того, что философ Т. Адорно предсказывал как «аскезу в отношении смысла», воздержание от интерпретаций.
Если «старый» авангард был философичен и утопичен, то нынешний стал потребительским. Современная выставка искусства в принципе не отличается от выставки товаров. И не только потому, что тут может быть просто экспонирован «Мерседес» (А. Леция), часть автомобильного кузова (Р. Бокье); большого размера синтетический медвежонок (М. Плалестина) или колбасная машина (А. Хана). Главное — новый авангард отказывается от «переделки» сознания. Идеи автономии искусства, конфликта искусства л общества — все в прошлом. Это творчество, которое живет в обществе, имея больше социальное и информативное измерение, чем собственно эстетическое. Это социальная пластика современности.
Произведения можно рассматривать как «продукты», соединяющие искусство и жизнь, причем жизнь в экзистенциальном значении, не требующем пояснений. Это то, что Ю. Хабермас назвал «коммуникативной сделкой»: современный зритель легко идентифицируется с таким искусством, воспринимая его «своим»; это искусство города, его звуков, ритмов, с определенным настроем жить.
Меняется и сам характер этого искусства в обществе. Растет стоимость организации выставок. Повышаются цены авангардистских акций. Некоторые акции Кристо, занимающегося упаковкой в пластические пленки домов и мостов, обходятся почти в 70 тыс. долл. Типичен пример выходца из Венгрии И. Кантора (псевдоним— М. Кенсин), основавшего «неонизм». В конце 70-х он организовал собственную фирму, оборот которой достиг миллиона долларов. Он делает хеппенинги, используя в своих постановках «некоммуникативные формы коммуникаций» (с элементами юмора и фольклора).
Возрос, особенно в США и Германии, потребительский рынок искусства (в Париже и Риме искусство «сравнительно дешево»). Музеи современного искусства, такие, как Центр современного искусства им. Ж. Помпиду в Париже, необычайно популярны. Музей современного искусства в Кёльне за месяц посетило 0,5 млн. зрителей. Столько же людей пришло на «Документа 8» 1987 в Касселе, «самый большой спектакль современного искусства», в котором участвовало 150 мастеров из разных стран. Кстати, эта выставка была открыта в течение 100 дней — а ведь Кассель, хотя и находящийся в центре Германии, еще недавно воспринимался как тихий, провинциальный город.
Характерно и то, что на этой выставке не было выражений недовольства, нападок, насмешек. Сказалась, возможно, привычка к авангарду, который скоро будет праздновать свое столетие. Но не только это. Особенно важным оказалось придание авангардизму «потребительской формы». Это— искусство успокоенного общества. Оно и само является успокоенным. Бросается в глаза его полная бесконфликтность, отсутствие (за малым исключением) политических амбиций и претензий. У нового искусства нет дидактических и пропагандистских целей, которые повсюду рассматриваются чуть ли не как «репрессивные».
← предыдущая | следующая → |